Деспотизм — вот к чему ведёт торжествующая общая воля; а чей деспотизм — одного, нескольких, или всех — это уже несущественно.

Мы думаем, что мыслим логично, мечтаем о чём-то неделями, годами, но вдруг видим нечто — лицо, одежду, счастливого человека — и сразу понимаем, что мечты наши никогда не осуществятся.

В мире, который изобилует содержанием, точка зрения станет самым дефицитным ресурсом.

Я хотел бы иметь детство Набокова, отрочество Толстого, молодость Казановы, зрелость Наполеона... Но тогда у меня была бы старость шизофреника.

В политике, как в любви, не бывает мирных договоров, бывают только перемирия.