Человеку более по душе самый глубокий ужас, чем естественное объяснение представшего ему призрака; он не довольствуется здешним миром, ему надобно увидеть нечто из иного мира, не требующее телесной оболочки, чтобы стать видимым.

Существует нечто более редкостное, более тонкое, более незаурядное, чем одаренность. Это способность признавать одарённость других.

Надежда вернётся позже, когда исчезнет боль.

Ложная скромность так же гнусна, как и тщеславие.

Брак редко, вернее сказать, вообще никогда не развивается гладко и без кризисов индивидуальных отношений. Становления сознания без боли не бывает.