— Мизантроп не любит всех людей, а я не люблю только тех, кто этого заслуживает!

Нет людей более чуждых религии, нежели те, кто постоянно занят соблюдением ее форм.

Вы просите песен — их нет у меня.

Когда мне было двадцать лет, я признавал только самого себя. Тридцати лет я говорил уже: «я и Моцарт», сорока: «Моцарт и я», а теперь я говорю уже только: «Моцарт».

Все мечты человека о бессмертии содержат в себе что-то от желания пережить других. Хочется не только быть всегда, хочется быть тогда, когда других больше не будет.