Когда мой отец хотел показать, что любит меня — он просто специально промахивался, швыряясь в меня бутылкой.

Пусть смерть пугает робкий свет,
А нас бояться не понудит:
Когда живем мы – смерти нет,
А смерть придет – так нас не будет.

Вопрос, приносит ли пользу грубое насилие, никем ещё не разрешён. Насилие так неотъемлемо связано с нашим бренным существованием, что приобретает характер закономерности. Более того, возможно, что именно ему мы обязаны зрелищем, именуемым жизнью.

Милостыня – косвенный налог на право иметь хоть немного совести.

Мы прокляты и обречены всегда думать, что можно было сделать лучше, даже когда добиваемся всего, чего хотели.