Свобода не может быть частичной.

Я не умею любить прошлое ради его «погибшей прелести». Всякая погибшая прелесть внушает мне сомнения: а что, если погибшая она в сто раз лучше, чем непогибшая? Мертвое никогда не может быть лучше живого.

Чтобы понять человеческую природу, надо наблюдать за людьми, когда они даже не подозревают об этом.

Величайшая черствость души – потерять уверенность в подлинности лица, когда-то столь любимого.

Жизни вообще все равно, что вам нравится.