Человеческая жизнь – это гигантское утверждение свободы, послушание же законам, если на нём настаивают слишком рьяно, превращает нас в простые объекты в обществе, политике или религии.

Я люблю свободу больше, чем родину: ведь у рабов нет родины; и если быть русским значит быть рабом, то я не хочу быть русским.

«Да» нуждается в повторении.

Продолжительные надежды ослабляют радость, — подобно тому, как долгие болезни притупляют боль.

Больная совесть – это та же рана, и ничем нельзя унять кровотечения.