Нет, мы не стали глуше или старше,
мы говорим слова свои, как прежде,
и наши пиджаки темны все так же,
и нас не любят женщины все те же.

Под овсяный говор нивы
Жарким потом обольюсь.
Я вдвойне тогда счастливый,
Если вволю потружусь.

Живопись — молчащая поэзия, а поэзия — звучащая живопись.

Женщины меняли ход истории, но история не изменила женщин.

Как ни грустно в этом непонятном мире, он всё же прекрасен.