Если эпоха, в которую живет человек одаренный, убога и ограниченна, то он даже помимо воли тоскует по былому.

— А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон. Что, Вавилон исправился или вы испортились?

Иные наши пороки — только отростки других, главных: они отпадут, как древесные ветки, едва вы срубите ствол.

Когда все хорошо, то время течет незаметно, и в конце концов его вообще перестаешь ощущать.

К настоящему мы относимся с завистью, перед прошлым же преклоняемся, считая, что одно нас затмевает, а другое учит.