— А папа где? — Он уехал с дядей Славой с самураями воевать.
— Я страдаю хронической разумностью.
Я больше доверяю ножницам, чем карандашу.
У каждого найдется веревочка, за которую можно дергать.
Запомните: человек, живущий в Париже, должен знать, что русский язык пригоден лишь для того, чтобы ругаться непечатными словами или, что еще хуже, провозглашать какие-нибудь разрушительные лозунги. Ни то ни другое в Париже не принято.
Я вообще не знаю, есть ли та грань, которую вы не можете переступить.