Искушение подобно молнии, на мгновение уничтожающей все образы и звуки, чтобы оставить вас во тьме и безмолвии перед единственным объектом, чей блеск и неподвижность заставляют оцепенеть.

Когда враги поднимают шум, это только увеличивает и подчеркивает триумф.

Подлинная нравственность непосредственно поэтична, а поэзия, в свою очередь, — опосредованно нравственна.

— А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон. Что, Вавилон исправился или вы испортились?

Философ — это слепец, который в темной комнате ищет черную кошку, которой там нет. А теолог эту кошку находит.