У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.

Ее любовь наконец достигла той грани, за которой начинается боль и отчаяние.

Есть люди, которые всегда идут в первых рядах; в случае успеха они объявляют себя вождями, в случае поражения — говорят, что их гнали вперед как заложников.

На чужих похоронах мы волнуемся, как актер на репетиции.

— Люди строили города, чтобы уйти от зверя, а сами озверели, одичали.