До тридцати лет некоторым людям ещё можно верить; но после тридцати верить нельзя уже никому.
До середины жизни судьба нас тащит, потом — уже только подталкивает.
Любители семейной истории редко обладают качествами предков, которыми они гордятся.
Человек, одержимый ревностью, всегда найдет ей пищу. Все в его глазах обретает гиперболические размеры: трава превращается в джунгли, неровности почвы — в горные вершины.
Деньги – они круглые: нынче там, а завтра здесь, – был бы только человек жив.
Когда я говорю, что ты для меня самое любимое, пожалуй, это тоже не подлинная любовь; любовь — то, что ты для меня нож, которым я копаюсь в себе.