И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.
У женщин вообще не бывает именно тех любовников, которых им приписывают.
Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица.
Я встану над жизнью своею, Над страхом её, над бездонной тоскою... Я знаю о многом. Я помню. Я смею. Я тоже чего-нибудь страшного стою.
Я всегда старался напомнить вечности, что даже она когда-то может подойти к концу.
Редко случается высказать здравую мысль тому, кто всегда тщится быть оригинальным.