Это письмо получилось таким длинным потому, что у меня не было времени написать его короче.

Я буду самодержицей: это моя должность. А Господь Бог меня простит: это его должность.

Не важно, если я упаду, до тех пор, пока кто-то другой возьмет мой пистолет и будет продолжать стрелять.

С ребенком две плохие крайности могут произойти. Либо ему вообще ничего не велят, либо, напротив, все позволяют, и неизвестно, что из этого хуже.

Завоеватель, упоённый славой, разоряет победоносные нации почти так же, как и нации побеждённые.