Нет более грустного зрелища, чем выражение преждевременной, недетской заботы на детском лице.

Кто был ничем, однажды стал всем. Но материал все равно чувствуется.

Нельзя предавать отцов. Нельзя, иначе мы убьем сами себя, своих детей, свое будущее. Мы разорвем мир надвое, мы выроем пропасть между прошлым и настоящим, мы нарушим связь поколений, потому что нет на свете страшнее предательства, чем предательство своего отца.

Кто может сказать, куда идет этот дивный мир со всей своей неисчерпаемой приспособляемостью?

Вибрация двери, захлопнутой мною, долго отзывалась у меня в каждом нерве, что было слабой заменой той заслуженной оплеухи наотмашь по скуле, которую она бы получила на экране по всем правилам теперешних кинокартин.