Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

Филиппу я обязан тем, что живу, а Аристотелю тем, что живу достойно.

Требовать от кого-либо, чтобы он стал другим, — это все равно, что требовать от него, чтобы он прекратил быть самим собой.

Эта война будет вечной: война между теми, кто говорит, что война идет, и теми, кто говорит, что никакой войны нет.

Страшен не грех, но бесстыдство после греха.