Единственное, что могло утешить и развлечь сердце человека, было сердце другого человека.

Если бы называть все вещи их настоящими именами, сам Цезарь устыдился бы своей славы.

Правительство боялось только революционеров, а всё остальное поощряло: разрешало шулерские притоны, частные клубы, разгул, маскарады, развращённую литературу, — только бы политикой не пахло.

Всего лучшего на свете приходится ждать.

Шесть часов назад я говорила Мировингиану, что пойду за тобой куда угодно и все за тебя отдам. Знаешь, что изменилось за эти шесть часов? Ничего!