Я заносил в тетрадь тишину, ночь; я отмечал невыразимое. Я ловил головокружение.

Мои мама и папа во Франции познакомились. Он по Парижу шел и круассан ел, а она чужие франки потеряла и собиралась на себя руки наложить. Он ее в кафе отвел. Абсента попить. Через семь месяцев я родился. А потом все умерли, а я в клинику лег, на анализы, на восемь лет.

Чем ближе крах империи, тем безумнее её законы.

Грустно на ней возлежал он.

Лучше пусть живет здесь и позорит нас перед немногими, чем будет путешествовать и позорить по всему миру.