Законное насилие для нас почти неощутимо, потому что слишком привычно.

Владевшее мною тогда настроение как бы воплощалось в вечном, легком волнении океана, объятом задумчивым, нежным покоем.

Не должно принимать в природе иных причин сверх тех, которые истинны и достаточны для объяснения явлений.

Нельзя любить человечество. Можно любить людей.

Тревога ещё сильнее ревности подстёгивает страсть.