Аскетизм не в том, чтобы не владеть ничем, а в том, чтобы ничто не владело тобой.

— Ничего-ничего, женится — поумнеет.
— А ты на мне женился — поумнел?

Разве может быть порицание более суровое, чем самоосуждение, когда притворство более невозможно?

Неважно, за что стоит человек, важно, на что он падок.

Нет ничего такого, чего дураки не совершили бы.