Что бы мы ни делали, нами чаще всего руководит именно тщеславие.

Чем больше я читал, тем более трудно было жить так пусто и ненужно, как, мне казалось, живут люди.

Всемирная история — это всемирный суд.

Люди давно перестали быть мне милы, противны, симпатичны, антипатичны... Для меня общество — лаборатория; новый знакомый — объект для наблюдений; новое слово — человеческий документ.

Влюбленность оказалась скверной штукой, потому что она научила меня жить во лжи: улыбаться, когда улыбаться не хотелось, трудиться, когда я не верил в труд, жить, когда у меня не было для этого никаких оснований.