— У меня вся жизнь промелькнула перед глазами, как видеозапись на перемотке. И знаешь что? Это было жалкое зрелище.

Понимающих литературу так же мало, как понимающих музыку, но предметом литературы часто бывает жизнь, которою все интересуются и потому читают и судят жизнь, воображая, что они судят литературу.

Две тысячи лет цивилизации и подавления инстинктов не прошли даром – теперь человек по рукам и ногам связан боязнью насмешек.

Тыкать пальцами в рану имеют право только те, кому эти раны принадлежат.

Он в самом деле смотрел на неё как будто не глазами, а мыслью, всей своей волей, как магнетизёр, но смотрел невольно, не имея силы не смотреть.