Я был обожжён зноем жизни, я промок до нитки под ливнями жизни, и это пошло мне на пользу.

Юность вовсе не хочет быть понятой, она хочет одного: оставаться сама собой.

Кто много говорит о неповторимости, тот плохо знает историю.

Некоторые папаши готовы определить сына даже в шуты, лишь бы должность была придворная.

Знание здесь — только пена, пляшущая на волне. Одно дуновение ветра — и пены нет. А волна есть и будет всегда.